— Принес? — поинтересовался тан Вереск. — Отлично! Вот он, мой родной! Как давно я не держал тебя в руках… Ах да, спасибо, Большая Вонючка, век тебя помнить буду.
— Не за что, маленький рогоносец, — ответил Живущий, — давай уже действовать, что ли.
— Да-да, — рассеянно промолвил шаман, — мои ребятки уже все, хе-хе, подготовили… Надеюсь, ты не откажешься нас туда телепортировать?
В месте, отмеченной на карте Живущего как «Странная церемония», собралось с десятка два кайтов. Принцесса Райвен и наш герой с собакой тоже решили принять участие в камлании (вернее, просто посмотреть) — так что, присутствовали и они.
На поляне был разведен костер, вокруг которого лихо отплясывали кайты в набедренных повязках. Аккомпанировали им четыре шамана в полном облачении, а именно: в своих странных плащах и рогатых шапках на меху. Два бубна и два тамтама в бешеном ритме «рубили» какой-то гоблинский хардкор. Этот чудовищный стиль, который сложновато было назвать музыкальным, вкупе с безудержной феерией, происходящей вокруг костра, действовал угнетающе. Любое живое существо (по всей видимости, помимо самих устроителей этой самодеятельности), попавшее под действие происходящего начинало чувствовать себя, мягко говоря, неуютно. Вот и сейчас, принцесса безуспешно пыталась заткнуть себе уши, Живущий хмурился, а Бесценный Болван жался к ногам хозяина и жалобно повизгивал. Напряжение все нарастало и нарастало, пируэты, исполняемые фигурками в набедренных повязках, становились все немыслимее и немыслимее. Кайты бросали в костер какие-то перья, кости, камни…
Вдруг все разом прекратилось. Умолкли бубны и тамтамы, танцующие замерли, и все присутствующие вновь услышали звуки ночного леса. В наступившей относительной тишине прозвучал голос Верховного шамана:
— Все, ребятки, достаточно танцулек. Гостям, надеюсь, понравилось наше представление?.. А, принцесса?
Живущий хмыкнул, кайты покатились от хохота, а вскоре и сама принцесса присоединилась к общему веселью.
Немного оправившись от смеха, тан произнес:
— Ладно, шутка удалась, но нужно довершить камланье. А ну, дети мои, рассаживайтесь вокруг костра! Поживей, поживей, шевелитесь! Делу время! Час потехи уже прошел…
Шустрые кайты вмиг исполнили приказ шамана, а сам Вереск сделал серьезное лицо и продолжил ритуал:
— К магии леса взываю через жеод драгоценный Силу у Гор занимаю, через рубин равноценный.
Духом же я укрепляюсь, через тотем наш всесильный, Чтобы камланье, свершалось, чтоб отступило бессилье!
В небе, средь дымки теряясь, двинулись звезды на нерест. С ними и я появляюсь. Имя мне грозное — Вереск!
Только, поляны покроют поутру ясные росы, Норы к свободе пророют в недрах Железные Осы!
Произнеся эту формулу, шаман закрыл глаза и, что-то нашептывая, вытянул руки перед собой. Его запястья, вернее, их тыльные стороны, смотрели вверх, кулаки пребывали в сжатом состоянии и в них явно что-то было. Он стоял и шептал, остальные же кайты безмолвствовали, мерно раскачиваясь из стороны в сторону (тоже, впрочем, прикрыв глаза).
Продолжалось это довольно-таки долго, и, наконец, встрепенувшись, Вереск разжал ладони. В них оказались упомянутые рубин и жеод (оба размером примерно с грецкий орех), которые немедля обратились в песок.
— Кайтан одобрила наше камлание, дети мои, — хрипло произнес шаман, — Результат мы увидим завтра утром, — и в изнеможении рухнул на руки подоспевших соплеменников.
Наверх